В.Н. Сажин. «Литературные и фольклорные традиции в творчестве Д.И. Хармса»

Литературный процесс в развитии русской культуры ХVIII-ХХ веков. Тезисы научной конференции. Таллинн, 1985.

К настоящему времени можно считать более или менее изученным (во всяком случае, почти в полной мере опубликованным) литературное наследие Хармса, обращенное к детям¹. В гораздо меньшей мере известен «взрослый» Хармс. Между тем, к этой области его творчества в особой степени применимы слова С.Я. Маршака о Хармсе, как поэте «с абсолютным вкусом и слухом и с какой-то — может быть, подсознательной — классической основой»².

Одной из таких «классических основ» творчества Хармса может быть названо литературное явление, известное как «нонсенс» (Э. Лир, Л. Кэрролл, А. Милн). Дело не только, например, в совпадении увлечений Кэрролла и Хармса (магия), не только в прослеживаемом по записным тетрадям Хармса устойчивом интересе его к творчеству Кэрролла, но и в совпадении содержательной стороны того мира, который выстраивает в своем творчестве Хармс. Как в литературе «нонсенса» здравый смысл положен на лопатки в борьбе с абсурдом, так в рассказах Хармса абсурдность выступает в качестве само собой разумеющегося, всеохватывающего принципа существования не одного только лица, но и целого сообщества. Но если «нонсенс» взращен на почве английского романтизма, окрашен в светлые тона жизнерадостного юмора, на который ажурной тенью ложится романтическая ирония, то у Хармса немало вещей иного тона — «чепушистое» (по выражению Маршака) сменяется у него достаточно мрачными проявлениями «общественных идиотизмов» (Дидро), вовсе небезобидными, порой воинственно-агрессивными.

Цикл прозаических миниатюр Хармса «Случаи» дает основание говорить одновременно о литературных и фольклорных традициях в его творчестве. Название цикла и сами миниатюры ориентированы на жанр анекдота (литературного и бытового). Таковы, в частности, «Анекдоты из жизни Пушкина». Их всего 7, из которых 4 были опубликованы³. Приводим их по рукописи ГПБ.

I

Пушкин был поэтом и все что-то писал. Однажды Жуковский застал его за писанием и громко воскликнул: «Да никако ты писака!»

С тех пор Пушкин очень полюбил Чуковского и стал называть его по-приятельски просто Жуковым.

II

Как известно, у Пушкина никогда не росла борода. Пушкин очень этим мучался и всегда завидовал Захарьину, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично. «У него — ростет, а у меня — не ростет», частенько говаривал Пушкин, показывая ногтями на Захарьина. И всегда был прав.

III

Однажды Петрушевский сломал свои часы и послал за Пушкиным. Пушкин пришел, осмотрел часы Петрушевского и положил их обратно на стул. «Что скажешь, брат Пушкин?» — спросил Петрушевский. «Стоп машина», — сказал Пушкин.

IV

Когда Пушкин сломал себе ноги, то стал передвигаться на колесах. Друзья любили дразнить Пушкина и хватали его за эти колеса. Пушкин злился и писал про друзей ругательные стихи. Эти стихи он называл эрпигармами.

V

Лето 1829 года Пушкин провел в деревне. Он вставал рано утром, выпивал жбан парного молока и бежал к реке купаться. Выкупавшись в реке, Пушкин ложился на траву и спал до обеда. После обеда Пушкин спал в гамаке. При встрече с вонючими мужиками Пушкин кивал им головой и зажимал пальцами свой нос. А вонючие мужики ломали свои шапки и говорили: «Это ничаво».

VI

Пушкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начнет ими кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь красный, руками машет, камнями кидается, просто ужас!

VII

У Пушкина было четыре сына и все идиоты. Один не уйм даже сидеть на стуле и все время падал. Пушкин-то и сам довольно плохо сидел на стуле. Бывало сплошная умора: сидят они за столом: на одном конце Пушкин все время со стула падает, а на другом конце — его сын. Просто, хоть святых выноси!

Некоторые текстологические особенности автографа позволяют судить о том, что Хармс создавал именно цикл со своей внутренней композицией, существо которой в том, что каждый последующий анекдот является очередной ступенькой, все дальше уводящей от какого бы то ни было биографического подобия реальному образу поэта, ступенью от реального к абсурду (в таком же соотношении находятся литературный и бытовой анекдоты). Неисследованность бытового анекдота XIX века (вследствие отсутствия материала для такого исследования) не позволяет говорить с уверенностью о том, что анекдоты Хармса основаны на этой фольклорной почве. Однако в сборнике бытовых анекдотов 1857 г. в ГПБ (ф.608) встречаются два анекдота о Гоголе, весьма напоминающие по своей структуре приведенные выше анекдоты о Пушкине — в них Гоголь присутствует лишь номинально, нисколько не участвуя в сюжете, но его присутствие, видимо, должно было окрашивать происходящее в комические тона.

В то же время анекдотам Хармса о Пушкине находим параллель в «Ревизоре» Гоголя. В 6-м явлении III действия пьесы Хлестаков сочиняет на глазах окружающих его чиновников целую серию анекдотов якобы из его жизни, в числе которых и анекдот о Пушкине: «...Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну, что, брат Пушкин?" — Да так, брат, отвечает бывало: "так как-то все..." Большой оригинал»⁴. В этом братании Хлестакова с Пушкиным от Пушкина-литератора, как его Хлестаков поначалу называет, остается одно словечко «оригинал», да и то повисает в воздухе, оставляя неразъясненным, в чем же собственно оригинальность поэта. Правда, во второй редакции сцены, предшествовавшей окончательной, Хлестаков излагал другой анекдот о Пушкине, как будто более близкий, но на самом деле в такой же степени далекий от облика поэта: «А как странно сочиняет Пушкин. Вообразите себе: перед ним стоит в стакане ром, славнейший ром, рублей по сту бутылка, какова только для одного австрийского императора берегут, — и потом уж как начнет писать, так перо только: тр...тр...тр...»⁵.

Хармсовские анекдоты о Пушкине сродни тем, что рассказывает Хлестаков, типологически. Вероятно, таких параллелей литературным и фольклорным явлениям в творчестве Хармса может быть найдено еще немало. Мы указали лишь на их меньшую часть.

Эти тексты имеют и большой учебно-методический смысл, позволяя постичь механизм возникновения до сих пор популярной мещанской легенды о Пушкине и определить пути эффективной борьбы с нею.

Примечания

1. Об этом см. в обзоре А.А. Александрова «Материалы Д. Хармса в рукописном отделе Пушкинского Дома» (В кн.: Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1960, с. 64—79).

2. Маршак С. Собр. соч.: В 8-ми т. М..1972, т. 8, с. 509. Наши суждения о «взрослом» творчестве Хармса основаны преимущественно на изучении его рукописного наследия, почти в полном объеме хранящегося в Отделе рукописей и редких книг ГПБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (ОР и РК ГПБ, ф.1232).

3. Лит. газ., 1967, 22 ноября № 47.

4. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14-ти т., 1951, т. 4, с. 48.

5. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч., т. 4, с. 294.