Л.В. Ильичева. «Рисованные рассказы В. Буша в переводах Д. Хармса и С. Маршака»

Процесс коммуникации в современном обществе весьма бога г и разнообразен по способам и формам накопления, каналам передачи и содержанию информации. Развитие компьютерных технологий, средств массовой коммуникации и сопутствующих им отраслей способствует растущей популярности так называемых синтетических текстов. Синтетический текст — это текст, конституируемьй элементами различных знаковых систем. Синтетический текст воздействует фазу на несколько каналов восприятия и наряду с вербальными знаками содержит информацию аудио- и видеоряда. К таким текстам относятся комиксы, фотоальбомы, снабженные вербальными надписями или целыми текстами, иллюстрированные рассказы, мультимедийные электронные тексты и другие текстовые формы. Вместе с популярностью такого рода текстов растет и интерес исследователей к ним. Однако для того, чтобы понять природу синтетических текстов, вскрыть причину их столь очевидной популярности, следует, на наш взгляд, изучить место и роль визуального образа как носителя информации вообще и по отношению к образу вербальному в частности. Одним из направлений в изучении жанровых разновидностей синтетических текстов является проблема их перевода на другие языки.

Как известно, сама идея создания синтетического текста как совокупности вербальной и визуальной информации не нова и неоднократно, хотя и весьма эпизодически, находила свое воплощение в истории художественного творчества, и в частности в литературе. В этой связи интересным примером представляется, на наш взгляд, творчество В. Буша (1832—1908) — создателя нового для своего времени и довольно своеобразного жанра так называемых рисованных рассказов в стихах («Bildverserzählungen» [1, 203], «Bildergeschichten» [2, 95]).

Рисованные рассказы принесли В. Бушу славу и до сих пор пользуются успехом у детей и взрослых. Популярность и «живучесть» творений В. Буша в разных странах, в том числе и в России, объясняется, с одной стороны, их универсальной тематикой и оригинальностью жанра, с другой — достаточно высоким качеством имеющихся переводов. Это утверждение справедливо, по крайней мере, в отношении переводов из В. Буша на русский язык, сделанных Д. Хармсом и С. Маршаком. В аннотации к одному изданию даже высказано предположение о том, что эти переводы превосходят сам оригинал [3, 125]. Попутно заметим, что, по мнению Ю.Н. Марчука, точку зрения которого разделяет и Р.Р. Чайковский в своей монографии «Реальности поэтического перевода», «перевод не может быть лучше оригинала», «ибо это тогда не перевод, а нечто иное» [4, 43].

Нам, однако, хотелось бы в данной статье подчеркнуть, что при оценке качества перевода нельзя не учитывать специфики жанра переводимого произведения. Не исключено, что какая-то доля успеха этих переводов уже потенциально заложена в самом жанре оригинала. Чтобы разобраться в этом вопросе, а также попутно рассмотреть некоторые проблемы синтетического текста вообще, мы проведем сопоставительный анализ оригиналов и переводов таких произведений В. Буша, как «Плих и Плюх», «Веселое купанье», «Воронье гнездо», «Муха» и некоторых других.

Особенностью рассказов В. Буша является то, что они представляют собой сплав двух повествовательных линий: визуальной (рисунки) и вербальной (стихи). Ввиду семиотической неоднородности текстового материала рассматриваемых произведений вкратце остановимся на описании этих двух основных структурных составляющих рисованных рассказов В. Буша.

Визуальная повествовательная линия представлена в рассказах В. Буша в виде серии следующих друг за другом в определенной последовательности рисунков, выполненных в стиле карикатурной графики. Каждый рисунок сюжетен и напоминает «стоп-кадр» снятого фильма. Следует заметить, что свою технику рисованных рассказов В. Бута создал еще до изобретения кинематографа и вследствие этого не мог испытывать влияния со стороны этого искусства. Рисованные рассказы В. Буша воплощение дуализма его творческого дарования: художника с одной стороны и поэта с другой, о чем свидетельствуют и факты его биографии [1], [2]. Визуальный ряд в произведениях В. Буша является самодостаточным и играет доминирующую роль в рассказах. Напомним, что среди его произведений представлены и «чистые» истории в картинках без вербального текста — «Die Maus oder die gestörte Nachtruhe», «Aus dem Regen in die Traufe» и др.

Вербальный текст рисованных рассказов В. Буша представляет собой короткие и лаконичные сопровождающие рисунки рифмовки, написанные так называемым книттельферзом (дву- или четверостишия), которые своей сентенциообразностью внешне напоминают поговорки, народные присказки и легко запоминаются благодаря «отшлифованности и форме» [2, 95]. Визуальная доминанта в рассказах В. Буша как бы отодвигает стихотворный текст на второй план, и может показаться, что текст иллюстрирует изображение. Но при более детальном рассмотрении становится ясно, что текст и рисунок тесно взаимосвязаны и образуют совокупность, некий визуально-вербальный комплекс, который можно считать наименьшей дискретной единицей данного синтетического текста. Если рассматривать эти единицы изолированно, т. е. в отдельности друг от друга, как изображение и надпись, то можно заметить, что рифмованные текстовые сегменты в рассказах В. Буша выполняют практически все те же функции, которые свойственны надписям в других синтетических текстах: номинативную, информативную, дейктическую и функцию когерентности [5, 12]. При этом, как правило, отдельные текстовые единства характеризуются той или иной функциональной доминантой.

Номинативная функция вербального сегмента текста проявляется в том, что стихотворная надпись идентифицирует изображение, иконические и вербальные знаки имеют одинаковую референциальную соотнесенность, обозначают они и те же денотаты. В этом случае рисунок и вербальный текст носят иллюстративный характер по отношению друг к другу, и, учитывая первичность изобразительного ряда, можно говорить о том, что стихотворный текст в таких случаях просто повторяет изображение, в чем-то обогащая его:

Hurtig und den Fröschen gleich
hupfen beide in den Teich
      «Plisch und Plum» [6, 113]

Zwei Knaben, jung und heiter,
die tragen eine Leiter
      «Das Rabennest» [6, 55]

Рифмованные надписи в рассказах В. Буша крайне редко выполняют только номинативную функцию, чаще всего они не просто дублируют изображение, а поясняют его, уточняют детали, комментируют и объясняют смысл происходящего, т. е. сообщают дополнительную информацию, не переданную визуальным рядом. Нередко в них содержится ретроспективный поясняющий момент:

Für den Vater, welch ein Schrecken,
als er kam und wollte wecken.

Der Gedanke macht ihn blaß,
wenn er fragt: Was kostet das?
      «Plisch und Plum» [6, 119]

или их содержание готовит читателя к последующим событиям:

Und so tragen Paul und Peter
ihre beiden kleinen Köter
eilig, doch mit aller Schonung,
hin zur elterlichen Wohnung
      «Plisch und Plum» [6, 114]

Таким образом, появляется еще одна функция вербального текста информативная.

Следующая важная функция надписи дейктическая. Она в полной мере свойственна стихотворной части рассказов В. Буша, в которой содержатся прямые указания на соответствующее изображение. Для эксплицитного выражения дейксиса автор использует такие лексические и грамматические средства, как повелительное наклонение глагола «sehen»:

Seht, da sitzen Plisch und Plum
voll Verdruß und machen brumm!
Denn zwei Ketten gar nicht lang
hemmen ihren Tatendrang
      «Plisch und Plum» [6, 134]

указательные местоимения и наречия «hier», «da» и другие:

Hier sieht man Bruder Franz und Fritzen
zu zweit in einer Wanne sitzen
      «Das Bad am Samstagabend» [6,31]

Наряду с номинативной, информативной и дейктической функциями вербальный текст в рассказах В. Буша выполняет и функцию когерентности, осуществляя связь между элементами изобразительного ряда, между рисунком и надписью внутри отдельного сегмента текста и сегментов между собой, обеспечивая тем самым целостность синтетического текста как визуально-вербального комплекса. Когерентность тесно связана с другими вышеперечисленными функциями, прежде всего с информативной (про- и ретроспекция) и дейктической, способствующими связи между отдельными частями (сценами, главами) целого текста:

Bald sind beide kunstgeübt,
daher allgemein beliebt,
und, wie das mit Recht geschieht
auf die Kunst folgt der Profit
      «Plisch und Plum» [6,137]

или между визуальными и вербальными элементами текст а (дейксис). Кроме того, стихотворный текст обеспечивает когерентность текста еще и тем, что зачастую выступает в роли связующего элемента, так называемого монтажного стыка (по аналогии с кинематографом), между отдельными сегментами — «кадрами» бушевского текста:

Denen, die der Ruhe pflegen,
kommen manche ungelegen
      «Plisch und Plum» [6, 118]

Вообще же когерентность текстов рисованных рассказов В. Буша это в большинстве случаев результат постоянного взаимодействия элементов обеих знаковых систем: визуального и вербального. При этом автор настолько тесно, легко и органично переплетает эти элементы друг с другом, что возникает ощущение единого гомогенного синтетического повествования, подобно тому, как это происходит в кино. Взаимосвязь вербального и визуального в текстах В. Буша настолько естественна, что в отдельных случаях изображение не просто соседствует со стихотворным текстом, но и включается в ткань предложения:

Kühle weckt die Tätigkeit,
Tätigkeit verkürzt die Zeit.
Sehr willkommen sind dazu
hier die Hose, da der Schuh,
welche, eh' der Tag beginnt,
auch bereits verändert sind
      «Plisch und Plum» [6, 119]

При анализе соответствующих переводов нами были вскрыты следующие особенности структурного построения текстов. Как и в текстах оригинала, в переводах сохраняются две основные повествовательные линии — визуальный и вербальный ряды. Между тем характер их взаимодействия по сравнению с оригиналом в тексте перевода несколько иной. Главное отличие перевода от оригинала, по нашим наблюдениям, заключается в том, что в переводе центр тяжести заметно смещен в сторону вербального текста. Бушевский визуальный ряд уходит как бы на второй план и функционирует уже не как доминирующий элемент структуры, а как иллюстрация к стихотворному тексту, который в отрыве от изображения мог бы вполне восприниматься как самостоятельное произведение. Это впечатление усиливается и самим расположением (последовательностью) визуальных и вербальных сегментов текста: у В. Буша они переплетены между собой и чередуются в зависимости от того, на что делается акцент в соответствующем отрывке (чаще всего надпись располагается параллельно с рисунком либо под ним, что свидетельствует о ведущей роли изобразительного ряда); в переводах — напротив, стихотворный текст неизменно располагается над изображением, предшествуя ему, что в свою очередь говорит о доминировании вербального ряда и отсутствии сложных вариативных связей между вербальным и визуальным в текстах переводов. Примечательно также, что в большинстве изданий переводы рисованных рассказов В. Буша публикуются вовсе без самих рисунков [7, 276—283], [8, 46—55].

Ввиду такого автономного существования визуального и вербального рядов в переводах стихотворные надписи (сегменты) отличаются от оригинала и по своим функциям в целом тексте. Это проявляется, в частности, в том, что в переводах заметно преобладают номинативная и информативная функции вербального текста, в то время как дейктическая функция и функция когерентности существенно ослаблены, если не отсутствуют вовсе. Ослабление дейктической функции надписи наглядно иллюстрирует следующий пример из рассказа «Die Fliege»:

Справедливости ради приведем пример из перевода Д. Хармса, в котором за вербальным текстом сохранена дейктическая функция, что обеспечивает его тесную связь с иллюстрацией внутри соответствующего сегмента:

Вместе с тем при сопоставлении данного сегмента текста перевода с соответствующим сегментом оригинала нельзя не заметить полного несовпадения этих надписей как по содержанию, гак и по функциям, которые они выполняют по отношению к изображению. Хотя переводчик и использует здесь характерный для бушевского текста в целом прием (дейксис), в данном случае он не имеет прямого соответствия в тексте оригинала, где автор, напротив, не отсылает читателя к рисунку с помощью указания, а описывает его с помощью вербальных средств. В переводе же наряду с дейктическим указанием мы видим текст, весьма отдаленный от изображения, с большим количеством переводческих домысливаний.

Кроме того, такого рода дейктические указания единичный случай в переводах, и говорить о когерентности всего текста в целом (т. е. о единстве вербального и визуального) в отношении переводов нельзя. Когерентность текстов переводов — это когерентность прежде всего тематическая, она обеспечивается единством и коммуникативной целостностью самого вербального текста. Визуальный повествовательный ряд является в большей мере сопроводительным, а иногда искусственно внедренным, даже чужеродным элементом. Сравним для примера следующий сегмент оригинала:

schließlich gehn sie auch zu Bette
      «Plisch und Plum» [6, 118]

с текстом, который предшествует в переводе данному рисунку, составляя вместе с ним таким образом отдельный сегмент:

Почесав
Зубами спины
И взглянув
С тоской вокруг
      Пер. Д Хармса [3, 25]

Сопоставление переводов и оригиналов показало также, что в текстах переводов нарушена авторская последовательность отдельных сегментов визуального ряда: некоторые рисунки опущены (см., например, «Веселое купанье» в переводе С. Маршака [3, 98—100]); в других случаях изменен порядок следования их друг за другом («Плих и Плюх» в переводе Д. Хармса [3, 24—28], «Муха» в переводе С. Маршака [3, 118—123]). При анализе текстов надписей были выявлены существенные различия между оригиналом и переводом с точки зрения соответствия надписи определенному рисунку:

или

Приведенные примеры, а также более детальный сопоставительный анализ переводов и оригинала позволяют сделать предположение об использовании переводчиками специфической методики при переводе рисованных рассказов В. Буша, в результате чего возникает особая разновидность художественного перевода, который, на наш взгляд, уже нельзя оценивать по критериям, применяемым обычно к художественному переводу в его классическом понимании. Рассмотренные нами переводы — это скорее так называемые переводы по мотивам рассказов В. Буша. Переводчики, как правило, заново воссоздают языковыми средствами, как бы «озвучивают», рисунки В. Буша, опираясь при этом и на его тексты. Однако они не ставят себе задачу буквального следования оригиналу и не стремятся переводить рассказы В. Буша посегментно, т. е. каждую надпись в отдельности в соответствии с от носящимся к ней рисунком — как в оригинале. По всей видимости, за основу они брали визуальный ряд и сюжет рассказа, затем писали собственный текст, который впоследствии разбивали на сегменты, подходящие к определенным рисункам бушевских текстов. С этим связано и наличие в текстах переводов некоторых вышеупомянутых опущений, нарушений авторской последовательности внутри визуальной повествовательной линии и других отклонений от оригинала. Сюда можно отнести, например, переводческие добавления, которые, по нашим наблюдениям, можно разделить на две основные группы: а) добавления, внесенные ради сохранения рифмы. Например:

Плих штаны зубами тянет, Плюх играет сапогом.
Вот и солнце скоро встанет. Посветлело все кругом.
      Пер. Д. Хармса [3, 30]

б) добавления-описания, взятые с рисунка. Например:

Следует, тем не менее, признать, что такого рода несоответствия не лишают переводы определенного уровня адекватности, не искажают смысл текста оригинала, поскольку в целом соответствуют духу и тональности рассказов В. Буша. Случаи добавления либо исключения переводчиками отдельных сегментов текста, на наш взгляд, не обедняют переводы в силу следующих причин. Во-первых, авторы переводов используют тот же самый стихотворный размер, что и В. Буш, они оформляют вербальные надписи в виде простых, лаконичных дву- или четверостиший. Кроме того, в переводах сохранены интонации и ритм оригинала, г. е. фактически форма бушевского стиха полностью воссоздается переводчиками. Во-вторых, в переводе сохраняется повествовательная перспектива, близкая оригиналу. Она характеризуется чередованием авторского повествования и своего рода сценического действия с включением прямой речи его участников. В переводах воссозданы и некоторые стилистические элементы структуры оригинала. Так, например, в рассказах В. Буша в конце глав используется такой вариант повтора, как эпифора, соответствие которому — хотя и не буквальное — мы находим и в переводе рассказа «Плих и Плюх» Д. Хармса:

Лингвостилистический анализ подлинника и переводов позволил также выявить ряд сходных особенностей языка рассматриваемых произведений, позволяющих повысить оценку качества переводов. К ним относятся: 1) стилистический прием звукозаписи (звукоподражания), широко используемый как в оригинале, так и в переводах («бух!», «хлоп!», «прыг!» и др.); 2) лексические и синтаксические повторы, усиливающие экспрессивность текста; 3) использование разговорной лексики и просторечных вариантов («мухи нету», «все полетело кувырком», «папаша», «скорчив брюхо», «нахлобучить», «очень едкий и вонючий», «пороть», «без толку слоняться», «не видит ничего, что под носом у него» и др.).

Все эти мастерски переданные языковые особенности стиха В. Буша позволили переводчикам воссоздать шутливо-поучительный тон, свойственный оригиналу.

Помимо вышеперечисленных особенностей структуры и языка текстов оригинала, здесь необходимо отдельно сказать о монтажном принципе построения повествования в рисованных рассказах В. Буша, который, на наш взгляд, в первую очередь дает переводчикам определенную свободу — в частности, в выборе отдельных сегментов визуального и вербального рядов, в определении последовательности их расположения без нанесения видимого ущерба переводимому тексту. Роль так называемых монтажных стыков, сигнализирующих о смене места и/или времени, начале нового фрагмента, а также о параллельно протекающем действии, выполняют в вербальном тексте соответствующие лексические маркеры: 1) обстоятельства места и времени («Schon erhebt sich dumpfes Grollen / Füße scharren, Augen rollen» [6, 128]; «Jetzt will der Fritz beim Untertauchen / nur seinen einen Finger brauchen» [6, 32]); 2) сочинительные союзы «und» и «aber» («Und so tragen...» [6,114]) и некоторые другие, менее распространенные средства.

Сохраняя монтажный принцип повествования, переводчики по-своему монтируют текст, используя в качестве стыковых маркеров эквивалентные оригиналу лексические средства родного языка («Снова в будке Плюх и Плих»; «В это время Паулина»; «Тут примчался папа Фиттих»; «Зато теперь, склонившись ниц, / Пощады просит бедный Фриц»; «А надоедливая муха / Жужжит»; «Вот в саду, под старым дубом»; «И помчались друг за другом»).

Если использовать слова самого С.Я. Маршака, высказанные им в отношении переводческого мастерства вообще, можно утверждать, что оба переводчика (Д. Хармс и С. Маршак) сумели «перевоплотиться в автора, в его манеру и язык», им удалось воспроизвести «не только душу, но и форму стиха, которая является его плотью» [9, 215—216]. Такая характеристика — по мнению автора этих слов — залог хорошего, качественно выполненного, профессионального перевода. Известно, что оба поэта сами писали в схожей манере произведения для детей, и творчество В. Буша было близко им по духу. В том, что переводы рисованных рассказов В. Буша можно считать удачными, сыграли свою роль и жанровые особенности оригинала, которые избавили переводчиков, как полагал С. Маршак, от «порочной точности» [9, 214] в следовании тексту оригинала и тем самым в некоторой степени облегчили переводческую задачу. К сожалению, как показывает проведенный нами анализ, переводчикам не удалось сохранить в должной мере ту органическую, непосредственную связь вербального и визуального элементов, которая лежит в основе бушевского синтетического текста, оживляет и делает его неповторимым. Интересно заметить, что авторы одного учебного пособия, построенного на материале рассказа В. Буша «Макс и Мориц», не дают русского перевода, мотивируя это в тексте предисловия тем, что «большое количество иллюстраций — а как же иначе, это ведь истории в картинках — делает оправданным отказ от русского перевода» [10, 4]. Тем не менее, мы считаем, что рассмотренные нами переводы не только имеют право на существование, но и при учете их специфики, отмеченной нами в данной статье, справедливо заслуживают общей высокой оценки.

Примечания

1. Lexikon deutschsprachiger Schriftsteller. — Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1967. — S. 202—204.

2. Metzler-Autoren-Lexikon. — Stuttgart: J.B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, 1986. — S. 95—97.

3. Буш В. Плих и Плюх. — М.: РИК «Культура», «Рудомино», 1993.

4. Чайковский Р.Р. Реальности поэтического перевода. — Магадан: Кордис, 1997.

5. Anissimova E. Die Punktion der Bildunterschrift in Kreol-Texten // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch. — M.: DAAD, 1999. — S. 11—19.

6. Busch W. Album. — Berlin: Der Kinderbuchverlag, o. J.

7. Маршак С.Я. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Худож. лит., 1969. — Т. 4.

8. Даниил Хармс. В двух книгах. — М.: АО «Виктори», 1994. — Т. 1.

9. Маршак С.Я. Поэзия перевода // Собр. соч: В 4-х т. — М.: Правда, 1990. — Т. 4. — С. 212—216.

10. Буш В. Макс и Мориц: Учеб. пособие. — М.: ООО «МНПК Элан», 2000.