Е.И. Юркова. «Сюжетный синтаксис прозы Д. Хармса»

«Дни науки». — 2014. Вып. 3. Калининград. С. 32—36.

Начало структурального анализа прозаического текста положил французский семиотик-постструктуралист Р. Барт, который определил «сюжетный синтаксис» как комплекс мотивов, совокупность событий последовательно развертывающих начальную ситуацию. Русский авангардизм, в частности, тексты ОБЭРИУтов, демонстрируют полную самобытность и независимость от предыдущей классической традиции. Интересно проследить принципы сюжетного построения в текстах, где отклонение — норма, а сюжет сводится к нулю.

Для нас наиболее большой интерес представляет построение сюжетного синтаксиса в текстах цикла «Случаи». Они, как и все тексты Хармса, полны неожиданностей и парадоксов. Хармс сам признается: «Я плавно думать не могу» [2, т. 1, с. 524] — и не может терпеть, когда «тягучее скрипит повествованье» [2, т. 1, с. 503].

Для раскрытия потенциала сюжета у Хармса мы обратились к структуральной теории Р. Барта, в которой он вслед за Проппом говорит о неделимых частях текста — функциях, из которых состоит каркас любого художественного произведения, и рассматривает их комбинаторику.

Опираясь на модель разбора повествовательных текстов Р. Барта [1, с. 196—238], выделим в рассказах Хармса несколько классов функциональных единиц.

• ядерная функция (Я.Ф) — первостепенная функция, реализующая некий значимый поворот дискурса;

• функция-катализатор (Ф.К) — второстепенная функция, показывающая последствия поворота дискурса;

• индекс (И) — описание внешности, обстановки, характера персонажа;

• индекс-информант (И.И) — определение во времени и пространстве.

Рассмотрим текст «Случаи» [2, т. 2, с. 333] из одноименного цикла:

1. Однажды Орлов объелся толченым горохом и умер. Ф.К. причина 1. чрезмерность; И.И. описание причины смерти: обжорство толченым горохом; Я.Ф. констатация / финал ситуации 1. смерть;

2. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. Ф.К. причина 2. узнавание; И. из этой лексемы становится понятно, что Крылов очень впечатлительный человек; Я.Ф. констатация / финал ситуации 2. смерть;

3. А Спиридонов умер сам собой. Ф.К. причина 3. сам собой — без причин; Я.Ф. констатация / финал ситуации 3. смерть;

4. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. Ф.К. причина 4. падение; Я.Ф. констатация / финал ситуации 4. смерть;

5. А дети Спиридонова утонули в пруду. Ф.К. причина 5. падение (в воду); Я.Ф. констатация / финал ситуации 5. смерть;

6. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам. Ф.К. причина 6. спилась (утонула / упала в бутылку); Я.Ф. констатация / финал ситуации 6. стала бродягой (социальная смерть);

7. А Михайлов перестал причёсываться и заболел паршой. Ф.К. причина 7. перестать за собой следить (красота); Я.Ф. констатация / финал ситуации 7. заболевание 1. физическое;

8. А Круглов нарисовал даму с кнутом и сошёл с ума. Ф.К. причина 8. творить (искусство); Я.Ф. констатация / финал ситуации 8. заболевание 1. душевное.

9. А Перехрёстов получил телеграфом четыреста рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы. Ф.К. причина 9. деньги (получить); И. деньги 1. важность; Я.Ф. констатация / финал ситуации 9. увольнение (социальное заболевание);

10. Хорошие люди и не умеют поставить себя на твёрдую ногу.

В первой функциональной группе, открывающей текст, сразу происходит важное сюжетное событие — смерть. Все последующие функциональные группы в большинстве своем сводятся к этому же событию. Таким образом, в данном тексте причины, предшествующие финалу, являются именно катализаторами, а не ядерными функциями, так как они не открывают альтернативных вариантов, а лишь дополняют действие, заполняя повествовательное пространство между ядерными функциями. Индексы отсылают нас к более или менее определенным представлениям, необходимым для раскрытия сюжетного смысла: так, мы узнаем, что Орлов обжора, Крылов очень впечатлительный человек, а Перехрёстова испортили деньги. А катализаторы, коррелируя с ядром, описывают то, что разделяет сюжетные узлы, — причины смертей. Так, в тексте не случается никаких новых значимых для развития сюжета действий, а происходят лишь повторы уже известного нам события — смерти.

Финальная десятая функциональная группа представляет собой морализирующий вывод, нарушающий серийность и завершающий цепь аналогичных событий.

Данный текст представляет собой последовательность повторяемых событий, не имеющих между собой логической связи. Такое непрерывное нанизывание однотипных событий подготавливает читателя к некой концовке, которая оправдает всю предыдущую цепочку, но концовкой является абстрагированный от хода действия вывод: «Хорошие люди и не умеют поставить себя на твердую ногу», который тем самым обманывает читательское ожидание.

Подобные построения характерны для жанра басни, в конце которой всегда содержится некая морализующая сентенция. Только если схематично разобрать басню, то получается

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ + МОРАЛЬ,

тогда как

СЛУЧАЙ Хармса = ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ + АНТИМОРАЛЬ.

Под антиморалью мы понимаем абстрагированные от хода действия выводы, не несущие никакой практической ценности, усиливающие абсурд ситуации и вызывающие смех.

Стоит отметить, что в данном случае, устранив любую функциональную группу из цепочки повторяемых событий, смысл не претерпит изменений. Подобным образом построены такие тексты, как «Вываливающиеся старухи», «Потери» и «Неудачный спектакль».

Стоит отдельно сказать про событийность, порожденную забыванием. Сама тема забывания, играет важнейшую роль в поэтике Хармса, она напрямую сопряжена с темой потери — в текстах Хармса герои постоянно забывают и теряют, теряют и забывают. Например, «Сонет» построен на пересекающихся темах забывания и ложных вспоминаниях. Рассмотрим подробнее схему «Сонета» [2, т. 2, с. 335].

1. Удивительный случай случился со мной: я вдруг позабыл, что идет раньше, 7 или 8. Я.Ф. забывание 1. «случай случился» забыть;

2. Я отправился к соседям и спросил их, что они думают по этому поводу. Ф.К. просьба помощи 1. привлек сторонних людей;

3. Каково же было их и мое удивление, когда они вдруг обнаружили, что тоже не могут вспомнить порядок счета. 1, 2, 3, 4, 5 и 6 помнят, а дальше забыли. Ф.К. просьба помощи 2. невозможность помочь по причине собственной забывчивости; Я.Ф. забывание 2. вовлечение сторонних персонажей в ось забывания;

4. Мы все пошли в коммерческий магазин «Гастроном», что на углу Знаменской и Бассейной улицы, и спросили кассиршу о нашем недоумении. Кассирша грустно улыбнулась, вынула изо рта маленький молоточек и, слегка подвигав носом, сказала: «По-моему, семь идет после восьми в том случае, когда восемь идет после семи». Ф.К. просьба помощи 3. вопрос удаленному стороннему персонажу; Ф.К просьба помощи 4. ложный ответ;

5. Мы поблагодарили кассиршу и с радостью выбежали из магазина. Но тут, вдумываясь в слова кассирши, мы опять приуныли, так как ее слова показались нам лишенными всякого смысла. Ф.К. просьба помощи 5. радость обманутых; Ф.К. просьба помощи 6. осознание ошибки;

6. Что нам было делать? Мы пошли в Летний сад и стали там считать деревья. Но, дойдя в счете до 6-ти, мы остановились и начали спорить: по мнению одних, дальше следовало 7, а по мнению других — 8. Ф.К. просьба помощи 7. самостоятельное (безуспешное) выяснение истины;

7. Мы спорили бы очень долго, но, по счастию, тут со скамейки свалился какой-то ребенок и сломал себе обе челюсти. Это отвлекло нас от нашего спора.

А потом мы разошлись по домам. Я.Ф. забывание 3. сторонне отвлекающее событие, вследствие которого, забывается само забывание.

Начинается текст с того, что «случай случился» забыть. Первая функциональная группа открывает ось забывания. Следующее ядро забывания мы видим в третьей функциональной группе, где герой вовлекает в ось забывания посторонних персонажей, которые, как оказалось, сами нуждаются в помощи. И последнее, третье сюжетообразующее ядро, завершая рассказ, не замыкает оси забывания, а удваивает ее, выводит на новый круг — из-за того, что ребенок сломал себе обе челюсти персонажи отвлеклись и забыли то, что забыли (похожий процесс мы можем наблюдать в стихотворении «Тигр на улице» [2, т. 3, с. 62]: «Я долго думал, откуда // на улице взялся тигр. // Думал-думал, // Думал-думал, // Думал-думал, // Думал-думал. // В это время ветер дунул, // И я забыл, о чем я думал // Так я и не знаю, откуда // на улице взялся тигр»).

Мы рассмотрели два текста Д. Хармса и провели их структуральный разбор, в процессе которого было выявлено, что тексты Хармса обладают высокой степенью функциональности, но она однотипна и циклична; также мы выяснили, что в некоторых рассказах преобладают ядерные функции, реализующие некое значимое для дальнейших событий действие, поворот дискурса, и именно из-за подобного нагромождения ядерных функций и возникает ситуационная бессмыслица. Подобная алогичность действий и повторяемость сюжетных построений в текстах обыгрывается постоянным забыванием произошедших событий.

Подобный функциональный разбор текстов может быть применен на более широкое поле объектов и использован для анализа и других авангардистских текстов.

Список литературы

1. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

2. Хармс Д. Собр. соч.: в 3 т. М., 2000.

3. Ямпольский М.Б. Беспамятство как исток. Читая Хармса. М., 1998.