§ V. Основания цисфинитной логики в трактатах Хармса «Падение ствола», «Нуль и ноль», «О круге»

/Трактат «Падение ствола»/

К сожалению, в нашем распоряжении находятся лишь несколько фрагментов (два пункта из шести) этого философско-математического¹ трактата, написанного Хармсом в форме письма и адресованного Леониду Липавскому, поэтому мы в своем анализе (который, безусловно, не может быть назван полным) попытаемся сосредоточить внимание на центральном понятии данного текста, то есть на цисфинитуме. Cisfinitum — первое название трактата, второе — «Падение ствола» — фигурирует в самом тексте как подзаголовок и упоминается Хармсом в оглавлении рукописи [15. С. 94].

Вот все, что мы имеем:

«Пункт 1:

1) будем считать всякую дисциплину творческой, если она не опирается на постулаты категории E.

2) Всякую дисциплину, опирающуюся на постулаты категории E, будем считать нетворческой.

3) Логическая наука («формальная логика», «Законы мысли») опирается на постулаты категории E, следовательно, она нетворческая.

4) Искусство не может опираться на постулаты категории E, следовательно, оно есть творческая дисциплина.

5) Говорю о творческой науке, не могущей опираться на постулаты категории E.

(...)

Пункт 6.

Если творческой науке придется иметь дело с понятием количества, то можно предвидеть, что система счисления должна быть иной, нежели наш солярный корпус. Скромно замечу, что новая система счисления будет нулевая и область ее исследования будет Cisfinitum.

На этом, дорогой Леонид Савельевич, разрешите кончить письмо и пожелать Вам спокойной ночи. Я же, раздумывая над цисфинитной пустотой, готов и постоять, пока люди, считая до ста, торопятся уснуть, а коварный Мукк со своими собаками собирается на охоту» [15. С. 94; 15. С. 337].

Общение Хармса с Я.С. Друскиным и Л.С. Липавским (посещавшими в Петроградском университете лекции Николая Лосского) не прошло для него даром, и он скорее знал, чем не знал о том, что буквой E латинского алфавита в логике принято обозначать общеотрицательное суждение (E — первая гласная лат. слова nego — отрицаю) — отсюда связь логической науки («формальной логики», «Законов мысли») с постулатами категории E. Следовательно, Хармс отказывается от отрицания как такового. Отказывается потому, что искусство как творческая дисциплина, основанная на нуле, исключает саму возможность отрицания чего бы то ни было (в том числе, как это ни парадоксально на первый взгляд, самого отрицания²). В новой системе и области ее исследования — цисфинитуме — возможно (не можно, а именно возможно) все, на границе между этим и тем — отказ от отрицания (и отрицания отрицания).

Термин cisfnitum в его понимании Жаккаром подтверждает (пусть даже косвенно) нашу догадку относительно необходимости отказа от общеотрицательных суждений: cis этимологически означает «по эту сторону», finitum — «законченное» [15. С. 94]. То есть мы находимся там, где происходит зарождение смысла, полнота которого может быть обнаружена Я только на границе между двумя мирами, двумя направлениями, имеющими одно сущностное (сущее) начало или «единицу опоры» — нуль [15. С. 94].

Между этим и тем — виртуальная реальность как возможность проявленности или раскрытия смысла.

Таким образом, нуль, во-первых, возвращает нас к «Супрематическому зеркалу» Малевича (нуль Малевича — цисфинитная пустота Хармса — пустота как место, или пространство, освобожденное, очищенное, подготовленное для восприятия смысла), а во-вторых, позволяет легко перейти к рассмотрению двух последних трактатов тетради (непосредственная связь между этими тремя текстами очевидна).

/Трактаты «Нуль и ноль», «О круге»/

После внимательного прочтения этих двух дополняющих³ друг друга трактатов, в результате их попунктного сопоставления проблема восприятия-узнавания бесконечности (или цисфинитума), так или иначе поднимаемая здесь Хармсом и являющаяся для него, по сути, основополагающей, разворачивается перед нами в следующих подходах к ее разрешению.

(1) Ноль и круг для Хармса синонимы не только и не столько в «смысле геометрическом», хотя уже одно это начертательное (первое рабочее) значение обнаруживает в образовании круга некое совершенство — радиус⁴ (лат. radius букв, спица колеса, луч) — все точки окружности (поверхности или границы) находятся в одинаковом положении по отношению к центру (кратчайшее расстояние между любой из них и центром всегда одно).

(2) Поэтому применительно к числам недействительны количественные характеристики: числа не больше и не меньше друг друга, так как все они имеют одну общую «единицу опоры» (нуль) и составляют прямую, сломанную «одновременно во всех своих точках», «бесконечное количество изменений» или деформация которой делает ее совершенной («идеальная замкнутая кривая» или окружность — ноль) [40. С. 116].

(3) Не будем забывать о том, что «числовое колесо имеет ход своего образования» и «образуется из прямолинейной фигуры, именуемой крест» [40. С. 118].

(4) Следующая цитата из текста Хармса «Бесконечное, вот ответ на все вопросы...» (1932) поможет нам еще ближе подойти к сути обсуждаемой здесь проблемы:

« (...) Вот числа. Мы не знаем что это такое, но мы видим, что по некоторым своим свойствам они могут располагаться в строгом и вполне определенном порядке. И даже многие из нас думают, что числа есть только выражение этого порядка, и вне этого порядка существование числа — бессмысленно. Но порядок этот таков, что началом своим предполагает единство. Затем следует единство и еще единство и т.д. без конца. Числа выражают этот порядок: 1, 2, 3 и т.д. И вот перед нами модель бесконечности одного направления. Это неуравновешенная бесконечность. В одном из своих направлений она имеет конец, в другом конце не имеет. Что-то где-то началось и нигде не кончилось, и пронзило нас своим началом, начиная с единицы. Несколько чисел первого десятка уложилось в кругу нашего сознания и соединило нас с бесконечностью. Но ум наш не мог вынести этого, мы уравновесили бесконечный числовой ряд другим бесконечным числовым рядом, созданным по принципу первого, но расположенным от начала первого в обратную сторону. Точку соединения этих

двух рядов, одного естественного и непостижимого, а другого явно выдуманного, но объясняющего первый, — точку их соединения мы назвали нуль. И вот числовой ряд нигде не начинается и нигде не кончается. Он стал ничем. Казалось бы, все это так, но тут все нарушает нуль. Он стоит где-то в середине бесконечного ряда и качественно разнится от него. То, что мы называли ничем, имеет в себе еще что-то, что по сравнению с этим ничем есть новое ничто. Два ничто? Два ничто и друг другу противоречивые? Тогда одно ничто есть что-то. Тогда что-то, что нигде не начинается и нигде не кончается, есть что-то, содержащее в себе ничто» [40. С. 119—120].

Эти два взаимосвязанных и взаимоопределяющих ничто (опять же как это и то) графически представлены в изображении круга, скрывающем (объединившем) в себе начало и конец: нуль — центр круга или бесконечно исчезающая точка, первое ничто или конечная бесконечность (начало), и ноль — постоянное и при бесконечном продолжении перемещение границы круга, второе ничто или бесконечная конечность (конец).

(5) Процесс перехода от одного измерения (вторичного или конечного) к другому (первичному или изначальному) прекрасно продемонстрирован Хармсом на примере предварительного распада традиционной единицы времени часа в тексте «Третья цисфинитная логика бесконечного небытия» (1930):

«Вот и Вут час.
Вот час всегда только был, а теперь только полчаса.
Нет полчаса всегда только было, а теперь только четверть часа.
Нет четверть часа всегда только было, а теперь только
восьмушка часа.
Нет все части всегда только были, а теперь их нет.
Вот час.
Вут час.
Вот час всегда только был.
Вут час всегда теперь быть.
Вот и Вут час» [30. С. 275].

Вот час — ноль — существует как подвижность или перемещение наружной границы (поэтому он «всегда только был»), это (как это) внешнее время или скольжение по поверхности времени, то есть собственно движение; Вут час — нуль — существует как начало мгновения, конец которого утерян или его нельзя указать точно, это (как то) длящееся сейчас, имеющее внутреннюю протяженность, то есть собственно время — «всегда теперь быть».

В некотором промежутке между сосуществующими этим и тем (и только благодаря реальности их соприсутствия) — всегда-бытие цисфинитума в его /еще/ становлении и /уже/ готовности к узнаванию бесконечности небытия и осмыслению (через восприятие бес-конечного) собственной /языковой/ деятельности (как собственно языковой); то есть Я в цисфинитуме пребывает в нулевом пространственно-временном единстве между этим и тем.

В итоге, Cisfinitum, или творческая дисциплина, реализующая себя по эту сторону законченного, основывается прежде всего на высказывании о имеющем место пограничном существовании Я и его включенности в процесс именования — регистрации — мира. Текучесть предметных границ /первой/ реальности, открывающаяся в процессе регистрации (в конкретной системе) как квинтэссенция мысли предметного мира, обнаруживает (2-ое основание) некую целостность ситуации, при которой подвижность (текучесть) и протяженность (парение) не противоречат друг другу, но и не замещают одно другое. Такое движение как бы неподвижное и такая неподвижность как бы длящаяся, объединившись в «мыре» как это-и-то (3-е основание) и образуют те пространственно-временные коллизии внутри круга /с нулевым центром и нолевой окружностью/, виртуальная реальность которых (4-ое основание) с утратой общеотрицательных суждений (5-ое основание) являет собой бес-конечное всегда-бытие цисфинитума.

Таковы основания цисфинитной логики Хармса.

Заканчивая на этом разбор рукописи, нам остается лишь резюмировать, что идея прогресса (поступательного или эволюционного развития) находится не только вне всякой близости по отношению к цисфинитной системе Хармса, но и так или иначе опровергается им в любом из проанализированных нами текстов, что, в свою очередь, в полной мере исключает возможность аналогичного движения в обратную сторону — по пути регресса, так как отказ Хармса от порядкового (количественного) значения чисел (положительного и отрицательного ряда) есть, по существу, отказ от какой бы то ни было прогрессивной или регрессивной направленности.

Примечания

1. Математические рассуждения Хармса кроме того, что они интересны уже сами по себе (как таковые), на наш взгляд, могут быть связаны с Каббалой, и полностью отбрасывать их в сторону, как это делает Ж.-Ф. Жаккар, по меньшей мере, преждевременно [15. С. 94].

2. Лат. coincidentia oppositorum — совпадение противоречий; термин, употребляемый Николаем Кузанским для обозначения устранения противоречий в бесконечном.

3. Оба текста были написаны Хармсом в июне 1931 года в следующей последовательности: первые четыре пункта «Нуль и ноль» — 9 июня, остальные четыре — 10-го, то есть в тот же день, что и семь первых пунктов трактата «О круге», законченного (восьмой пункт) 17 июня [40. С. 116—117].

4. Радиусом называют и любой отрезок, соединяющий точку окружности с центром, и общую длину каждого из таких отрезков. При первом понимании слова «радиус» у окружности бесконечное число различных радиусов, а при втором — только один радиус.